Когда началась война, Лидии Семёновне было 15 лет.

 

«Я была крепкая, занималась балетом. Папу забрали на фронт на третий день войны. Когда провожали его, я сказала, что буду помогать. Не Родине, не кому-то еще, а именно папе помогать воевать, убивать фашистов. И в 15 лет я пошла работать санитарной дружинницей в госпиталь Калининской области, куда привозили раненых прямо с фронта. Меня там научили делать перевязки. Раненые кричали: „Пусть Лидонька перевяжет!“. А медсестра сердилась, потому что я долго делала: сначала обязательно отмачивала бинты перекисью водорода. В госпитале была контужена: снаряд разорвался рядом, и меня засыпало».

 

В 17 лет Лидию Семёновну уже в качестве солдата послали в полевой госпиталь в Смоленском направлении, где шли страшнейшие бои. В 1944 году получила осколочное ранение в спину, и чудом осталась в живых. Потом была переведена в медсанбат при воинской части, в составе которой дошла до Германии. Там встали у небольшого городка.

 

«Как-то рядом с местной речкой я увидела, что кто-то шевелится за бугорком. Это были немецкие дети: мальчик и девочка четырех-шести лет. Нам стало их так жалко, что с того дня мы стали таскать им в котелке еду. Потом наш повар-грузин сказал нам: „Девчонки, вы что, с ума сошли?! Жрёте-то столько!“. Я расплакалась, пришлось признаться, что мы их подкармливаем. Оказалось, что там еще и бабушка есть. Она нам по платочку носовому вышила, я его до сих пор храню. Когда стало известно о передислокации ближе к Берлину, я встала на колени перед этим поваром, чтоб он детям еды оставил. Он отдал им макарошки, перловку и другие крупы. Когда добрались до Кёнигсберга… без слез не могу вспоминать... там были страшные бои».

«Однажды мы пришли в военторг и видим, стоит такой крепкий мордастый мужчина, это был Василий Сталин. Он подозвал нас и сказал: „Ох, вы какие маленькие, тощенькие, девчата! Ну-ка идите сюда!". И взял для нас шоколадки. С тех пор я шоколад и полюбила».

 

«Вскоре мы подошли еще ближе к Берлину. Как-то ночью вдруг раздалась страшная стрельба, из всех орудий палили. А мы тогда не в шинелях, а в кроватях спали уже, вместо кальсон дали чулки, вместо портянок носки. Мне было тогда 19 лет. Уже было такое жгучее желание, чтобы война закончилась, чтобы можно было вернуться к маме. Я тогда дневник вела, теперь жалею, что его сожгла… но вот несколько листочков осталось, и я писала там: „Маменька, родненькая, как я устала, как я хочу к тебе, как хочу увидеть тебя!“. И вот теперь эта страшная стрельба! Приходит старшина, кричит: „Встать всееем! На выход!“. Мы выскакиваем. Воздух. Небо освещено. Война кончилась. Представляете? Война кончилась! Здесь столько было слез! Мы рыдали, мы стреляли, мы бегали, кувыркались... мы все грязные были, вонючие. Всё в грязи было, май же месяц. А под Кёнигсбергом были поля. Поля все в цвету мака. И мы без разрешения старшины бегали срывать эти цветы, бросали их… а старшие смеялись над нами, тоже плакали, но были не в такой эйфории, как мы. Вот так война закончилась… И, так как моя сестра жила в Ленинграде, я приехала сюда и началась моя жизнь».

 

После войны Лидия Семёновна отработала 36 лет инженером по проектированию. Двадцать лет работала в Доме Кино. «И ничуть не жалею! Я общалась с такими режиссерами и композиторами, операторами и артистами! Приходила Алиса Фрейндлих и говорила „Лидица, родненькая моя, я так устала!“. А я говорю: „Алисочка, отдохните, сейчас я вам чайку сделаю“. Вот такое отношение — большое дело».

 

«Приезжали со всех стран мира показывать свои фильмы — это изумительно. Например, приезжали немцы, которых я сперва игнорировала… Не потому, что я их ненавидела. Их заставил Гитлер убивать людей, они и убивали. Мы тоже убивали, но мы защищались! Я познакомилась с немцами, сейчас у меня в Германии есть друзья, мы созваниваемся еженедельно, и в Америке есть. И если звоню поздравить кого-то из них, мне друзья отвечают: „Повесь трубочку, сейчас я перезвоню, потому что у тебя денег не столько, сколько у меня“. Так что общение с близкими людьми и внимание очень важно».

Хочу еще пожелать молодым получить хорошее образование, свою специальность и быть верными этой специальности.