Войну Валентина Григорьевна встретила маленьким ребенком. «Папа, мама, маленькая я и ещё младше меня сестра. Всей семьёй жили в Ленинграде. Папу на третий день призвали в армию, мама работала ткачихой на фабрике, нас - детей, как обычно на лето, отправили к бабушке в пригород. 28 августа 1941 года моторизированные части немцев уже были под Ленинградом. Мама пришла к нам, двое детей и бабушка старая, не могла оставить. Сразу маму и меня отправили на лесозаготовки».

Валентине Григорьевне, девятилетней маленькой худенькой девочке, приходилось участвовать в валке леса, чтобы построить накатные дороги для немецких мотоциклов, которые вязли в болотистой местности. «У меня так разболелись зубы! От холода. Я плакала. Холодные, голодные. Давали немножко хлеба – на вид вроде хороший, но там одни опилки, тёплого ничего не было – даже кипятка. От того, что плакала, охранник меня ударил кулаком. У меня сразу изо рта, из носа, из ушей полилась кровь. Одно ухо не слышит с того момента, осталась инвалидом на всю жизнь. Немцы говорили: „Через неделю Ленинграду капут. Мы в «Астории» отпразднуем победу». Ничего у них не вышло!"

Ополченцы заняли позиции в Колпино и не пускали немцев в Ленинград. «У них овчарки были. Собаки натренированы людей рвать. Кто упал – будет растерзан. Всю жизнь овчарок стороной обхожу». Пленных погнали пешком в районный центр, потом в вагонах-телятниках перевезли в Эстонию. «По дороге умерла сестрёнка от голода. Хлеба просила, а голосок всё тише-тише и утих наконец. Мы так её и бросили. Никто о ней не переживал, никто по ней не плакал. Люди полностью очерствевшие и заморенные. Знаю только, что косточки её на ленинградской земле».

В Эстонии распределяли дальше: трудоспособных отправляли в Германию, семья Валентины Григорьевны попала к латышам в концлагерь. «Латыши – очень тяжёлый народ. Нас забрали работать на колхозном дворе. Спали в коровнике вместе с коровами, их было 14 и пятнадцатый бык. А там крыс! Видимо, невидимо!! И на коровах и под коровами, везде одни крысы!».

«Непонятно как мы выжили на этой войне! Спроси меня, а я не знаю! Не понятно! Иногда говорят, что эта победа не наша. Настолько горько... Победа наша! И всегда будет наша! Выстраданная, вымученная. Нас освобождали русские! Как они нас чествовали! Кормили на кухне солдатской. Мы ели вдоволь. Единственное, врач всегда приходил и просил: „Не ешьте много, постепенно надо".

Красный крест предлагал нам выбрать: либо остаться в Латвии, либо поехать в Америку, либо в Англию, либо во Францию. А мы сказали: „Нееет, домой! И только домой!". Но дома пришлось не просто. Сталин говорил: „У нас пленных нет, у нас есть только предатели". Получается, с 9 лет я была предателем. Не знала как скрыть, что была у немцев. Не знала как доказать, что не враг!».